Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

– Не думала, что Майкл оставит тебя одну. Уж точно не после того, как на тебя напали буквально под его носом. – Из-за кустов терновника вышла совсем незнакомая Игритт.

Пропали ее наивность и легкая улыбка, которые могли успокоить даже в самые катастрофичные этапы жизни. Вместо них Микаэла увидела прищуренный взгляд и кривоватую ухмылку.

– А я не думала, что ты предашь меня после всего, что ты знала и видела. – Измена разрывала сердце, ведь Микаэла до последнего надеялась, что Игритт пошла за Адамом не по своей воле. – Он же чудовище! – Пазл не складывался. Пожалуй, это было единственным, чего Микаэла не понимала.

– Он был таким для тебя. – Взгляд Игритт ожесточился. Она вся подобралась и ощетинилась на слова Микаэлы. Оскорбительно! – А я… я его пара!

Новость, подобная выстрелу, будто заморозила время вокруг. Игритт – нареченная Адама? Но она ферал, откуда такая привязанность и желание следовать за уродом, который творил действительно страшные вещи? Фералы по своей природе были куда ближе к людям, отчего сверхъестественная парная связь не должна была так сильно исказить приветливую и милую Игритт.

– Он просто тебя использует.

Микаэла прекрасно знала о фантастических умениях бывшего мужа. О да, он мог притвориться ласковым и нежным, словно родился маленьким пушистым ягненком. Но на самом деле это был волк в овечьей шкуре. Более двуличных людей Микаэла не встречала.

– Какого плохого ты обо мне мнения. – Смех Адама заставил Микаэлу подпрыгнуть на месте. Он был здесь. Возможно, с самого ее появления в лесу. Но затаился, чтобы она потеряла бдительность. – Разве может ругару отказаться от своей пары? Смог бы Майкл использовать тебя, а потом выбросить?

Адам перекрыл Микаэле выход.

– Ругару могут наплевать на свои пары, и ты прекрасно об этом знаешь. – Она хотела донести до Игритт, что та была всего лишь игрушкой в умелых руках кукловода. Но увидела ее безразличную улыбку.

– Тогда откажись от своего нареченного. – По-волчьи опасная ухмылка Адама снилась Микаэле в кошмарах, а сейчас вызвала оцепенение, как будто и не было той храбрости, которая вспыхивала в ней время от времени. – Ты можешь это сделать и снова стать моей женой.

Адам медленно приближался к Микаэле.

И какой же обезумевший взгляд Микаэла видела перед собой! Он окончательно рехнулся! Адам действительно до сих пор считал, что Микаэла принадлежала ему, трепыхалась, боялась и не вылезала из своей клетки. И он мог навеки запереть ее в этой клетке, отрезав крылья и сковав по рукам и ногам.

А Игритт? Что ж… тут Микаэла оказалась права. Адам не собирался оставлять Игритт при себе, она требовалась ему только для того, чтобы найти Микаэлу. Вот так просто. Она сделала пару звонков, и Адам уже в самолете, пугает жену, а потом наслаждается их встречей на яхте. Осознание предательства болезненно врезалось в сердце.

– Адам? – Взгляд Игритт забегал между ними, будто она в очередной раз задумалась о правильности своего выбора.

– Да, дорогая? – От того, каким медом залился голос Адама, у Микаэлы свело челюсти. Слишком сладкий обманчивый яд, готовый заполнить собой каждую щель. – Конечно, я шучу. Мне просто нужно вернуть свой бизнес.

– Наш бизнес, – поправила Игритт, оглядываясь по сторонам. В импровизированном лесу по-прежнему не было никого, кроме них троих.

– Конечно-конечно. – Его широкая улыбка напомнила оскал аллигатора. Микаэла не понимала, что такого успел наговорить Адам ее подруге, что она столь безропотно последовала за ним. Как собачонка на поводке. – А тебе… – Адам повернулся к Микаэле, продолжая изображать из себя праведника. Такого ласкового. Приветливого. И безгранично понимающего. – Придется умереть.

Микаэла ожидала этого.

Лес за спинами Адама и Игритт запах терпкой сладостью.

– Повтори это еще раз. – Микаэла разжала кулаки и сделала несколько медленных вдохов.

Она находилась на шаг впереди, а ее жизнь вот-вот должна была ступить на новую стезю. Ту, где ее и Майкла ждало предсказание Жаклин о детях и счастливом будущем. И Микаэла планировала исполнить это, невзирая ни на что.

– А раньше ты все слышала с первого раза.

Это походило на замедленную съемку в фильме ужасов, в котором мир кружится и окрашивается в угольно-черный цвет. Микаэла не ожидала подобного, когда они обсуждали этот идиотский план. Он действительно оказался полон провалов и дыр, которые ничем нельзя было залатать. Слишком простой, слишком заурядный, позаимствованный из первого попавшегося боевика.

Чтобы Микаэла хоть еще раз где-то была приманкой? Да никогда! Теперь она до конца жизни запомнит не только звук, с которым щелкнула волчья челюсть возле ее шеи, но и сопровождающий его звериный вой. И он принадлежал не Адаму.

– Ты не был знаком с моим мужем настолько близко, как будешь сейчас… ублюдок.

Ублюдок тронул его нареченную! Магия чародеев выпустила прямо на него разъяренного волка, который впервые за последние годы мог выплеснуть копившуюся в нем злость. На судьбу. На удел обращенных ругару. На его бездействие. На то, что кто-то навредил близким людям Майкла!

Майкл Фостер был быстрее родителей Микаэлы и ее телохранителей, почувствовав требования всегда взвинченного и требующего выхода внутреннего зверя раньше, чем они оказались в зале с лесом.

Майкл не помнил, когда в последний раз обращался, не помнил, когда вообще чувствовал себя настолько взбешенным, что перед глазами все превращалось в размытую картину, стоило только его зверю всем телом врезаться в тушу черного волка.

Нет ничего более страшного, чем встретиться нос к носу со зверем, чью пару обидели. Теперь волк думал лишь о том, насколько глубоко погрузить клыки и во сколько частей превратится Адам Беллафонте после. Майкла, как и его волка, это особо не тревожило. Он упивался возможностью стереть с лица земли выродка, который годами причинял боль Микаэле.

За каждый ее синяк. За каждую ссадину и слезинку зверь оставлял на теле черного волка все новые и новые алые отметины. На задворках человеческого разума Майкл понимал, что поступал совершенно безжалостно. Но волчья сторона ревела и рычала, говоря, что иного Адам и не заслуживал. Его удел – быть похороненным в разных пакетах в безымянной могиле, чтобы весь мир о нем забыл.

Извивающееся тело черного волка выглядело жалко, словно от него не осталось и призрака того извращенца, который умело манипулировал Микаэлой. Адам в это самое мгновение казался жалким.

Омерзительным до тошноты.

Или Майкла тошнило от вкуса крови, которая хлынула в его пасть? Но волка было не остановить, он все ожесточеннее вгрызался в шею скулящего и ползающего у его ног противника. Позади раздавался такой громкий хрип, что заложило бы уши,